One Piece - интеграция в семью.

Глубокомысленно икая на весь второй этаж (в порыве гнева я грубо отказалась от ужина, а мать сказала, что либо я спускаюсь, либо не ем совсем. очивидно, что я выбрала второе), я сидела в своей комнате и размышляла о реакции своей родни на

One Piece.

Лиза.
*заходит в комнату и садится напротив*
- Покажи мне Усоппа.
- Я не могу. Я делаю уро...
- Я сказала покажи мне Усоппа, сейчас же!

- Уже идуууууу.... Т_____Т

Мама
- Дайте то хоть глянуть, что это вы тут с Лизой смотрите.
- Это One Piece, мама.
- Угу. *смотрит второй опенинг*
- Это очень душевная, прекрасная вещь!
- Угу.
- От него людям патологически хочется жить!!
- Угу.
- В нем есть нечто такое... такое...!!!
- Угу.

Папа

- Ты оставила в сидироме диск. Так что я тут вчера посмотрел, твой мультик.

*сложив на груди руки и прислонившись к стене* Да меня чуть не стошнило прямо на стол.
- А ты много посмотрел?
- Пять минут.
- Но это...
- Этого достаточно. Ты понимаешь. Это мина замедленного действия *суровый зырк сверху вниз* Неизвестно как это повлияет на тебя в будущем.
- Но...
- Я вообще не понимаю как можно это сомотреть.
- Я не собираюсь тебе объяснять. Ты все равно не изменишь своего мнения после моих слов, потому что ты категорически против аниме.
- О чем ты вообще. Я категорически против насилия. Если бы я был бы категорически против аниме, ты бы его не смотрела.
- 0о"
- От этого же деградируют.
- Люди, которые это смотрят бывают очень умными и многогранными!
- Покажи мне этих людей.
- 0о""
- У тех, кто это смотрит дыра в голове.

Ничего не скажешь. Удачно прошло... Остается только вздохнуть и приступить к бутерброду. Уже давно перевалило за полночь - моя голодовка из принципа закончена, так что можно покушать.

@настроение: фейспалм

@темы: что за дурь?

---

Бытовая химия

Предлагаю внести химию в список развлекательной литературы)))

Тишина. Комната. Суровые лица. Все смотрят трагический сериал.
Даша: Ахаха, какая ржака!!!
Мама: Ты что там читаешь?
Даша: Химию, всего лишь химию... Ааааа вот умора-то!

Лиза: Я тигрррр!
Даша: Не мешай я читаю.
Лиза: Я тигррр. Ааааррр!!!! Я тебя съем!
Даша: А я концентрированный раствор серной кислоты! Меня нельзя трогать!.. Нельзя-нельзя!.. Не трож меняяяяя!!!..


- Лиза, скажи "ион".
- Ион!
- Лиза, скажи "аш два о"
- Афдвао!
- Скажи "концентрация реагирующего вещества".
- ...... Вещества!!!
- Рано тебе еще химию учить...

@темы: абббсурд

---

Комикс №1

Ну вооооот. Две недели упорного труда)))
Мой первый пробный комикс - результат неряшливой рисовки и поверхностных познаний фотошопа.
Он не претендует ни на что, он просто скромной хранится в моем дневнике)

Неистовое духовенство

---

Пичалька...

Ну вот опяяяяяять я простудилась.
Хех, например, когда итальянцы заболевают, они лечатся пиццой. А мне родители подсунули кружку подогретого пива с медом и сахором...
Лааадно, по крайней мере это не то саке, что создаст мою точную копию по внешности и индивидуальности, которая начнет бесчинствовать в городе... (иначе мир был бы в опасности)
Так что за Германию-куна, кампаааай)))

---

This is ХОРОШО!

Кроме того, что дорога от остановки до самого крыльца моего дома - бугристый каток, неравномерно залитый водой, моя жизнь прекрасна! Этакая квинтэессенция счастья, радуги (раааааааадууугааааа *мечтательно воздела очи в небо*))), розовых пони и сладких крендельков (опустим ересь о грядущем поступлении - она не котируется сейчас). Кроме того мое самодовольство подогревает тот факт, что я недавно обнаружила у себя синдром бога. Его появление, впрочем, неудивительно при уровне моей литературно одаренности, которую всегда так кстати подмечают окружающие. Ведь в конце концов я создаю целый мир в своем сознании, мир который рождается и умирает, плачет и смется, любит и теряет только для меня, для меня одной; я же в свою очередь (с коварной улыбкой) лишь чуть приподнимаю занавес, позволяя читателю насладиться одним мгновением из жизни моей маленькой, личной вселенной...!!!... Хм. О чем бишь я? Ах да. При всех своих минусах моя жизнь is perfect!!! И это хорошо)))

@темы: поток сознания

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Trinity Blood. Krio

Посвящается Оле, моему вдохновителю менджеру-сенсею. уж простите если получилось не то, что вы хотели))
Название: Krio*
Автор: ~Jacto~Reiji~
Бета: Акация-чан
Фендом: Trinity Blood
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, немного ангста
Пейринг: POV Паола, Пётр Орсини / Алессандро
Дисклаймер: все принадлежит Святой Церкви и святым авторам, я просто бесчинствую.
Предупреждения: Все мы, люди, смертные, так что ООС неизбежен. (Да простит меня Сестра Паола за злостное надругательство над ее характером.)
Размещение: где угодно, с указанием автора и этой вот ссылочки www.diary.ru/~6666jacto9999/

1. Цепная реакция
2. Очищающее пламя
3. Крио <----- вы здесь

.

<----- вы здесь

Я – блюститель веры и истины на этой бренной Земле. Я - преданный служитель Ватикана. Я - авангард инквизиции и правая рука Рыцаря Разрушения. Я – Леди Смерть. И для меня нет ничего невозможного…

Ничего кроме одного. Я не могу заставить себя закрыть глаза, не могу заставить себя развернуться, выжечь все увиденное из памяти и уйти. Мое тело отказывается исполнять элементарные команды. Я продолжаю стоять на месте – за углом длинного коридора, напротив аркады, за которой буйствуют цветом кустарники, и вспененные, изумрудные кроны чуть вздрагивают от слабого ветра.

Я цепляюсь пальцами за лепнину, царапая камень ногтями, прижимаюсь ближе к стене, не позволяя дрогнуть ни единому мускулу, и дышу так редко и медленно, словно меня постепенно погружают в криогенную заморозку.

Я ничего не могу с собой поделать. Ведь все у той же конической аркады, в нескольких футах от меня, стоят два человека, которых никто бы и никогда не ожидал увидеть наедине, особенно в подобном месте.

Несколько потерянный Алессандро прижимается спиной к широкой колонне и неуверенно нашептывает что-то вроде «не сейчас, не здесь». Хотя его слова, похоже, даже ему самому кажутся неубедительными.

Словно не слыша этого лепета, Петр бережно, с какой-то дразнящей медлительностью убирает с лица юноши непослушные пряди, невесомо касаясь лба. Склоняется ближе к волосам цвета выгоревшей на солнце пшеницы, вдыхая их запах, и прижимает несколько мягких локонов к губам. Алессандро замолкает, старается не шевелиться, словно опасаясь малейшим мановением разрушить сладостное наваждение. Полу прикрыв глаза, он все сильнее сминает руками дорогую ткань на груди инквизитора.

Даже отсюда я чувствую, как Алессандро внутренне содрогается от каждого малейшего прикосновения, чудом удерживаясь на ногах. Он все еще не может привыкнуть к нежности, ведь из-за постоянных разъездов Петра и многочисленных обязательств Алессандро подобные встречи нечасты; он все еще не может поверить, ведь немногим больше трех месяцев назад течение жизни не предполагало ничего хоть отдаленного похожего на это.

Алессандро робко прячет глаза, сбивчиво дышит и все еще боится признаться самому себе в том, что сейчас испытывает. Петр медленно проводит сгибами пальцев вдоль воротника его рубашки, плавно поднимает лицо Алессандро за подбородок и на миг замирает, устремляя пристальный, греховный взгляд в глаза юноши, отчего тот моментально заливается краской. Губы инквизитора трогает еле уловимая тень улыбки, но он умело прячет ее за поцелуями, которыми осыпает лицо Алессандро.

Ему нравится эта подчеркнутая хрупкость юноши, которую невозможно скрыть даже за пышными одеждами. Нравятся его тонкие запястья и аристократические руки с мягкой, белой кожей, никогда не знавшей холодной стали и жара сражений. Нравятся тонкие, правильные черты лица.

Петр проводит руками по спине Алессандро, осторожно заключая его в объятья, прижимая как можно ближе, и, уткнувшись ему в макушку, замирает, прикрыв глаза. Это тот редкий случай, когда юноша может по-настоящему наслаждаться своим невысоким ростом.

Вот так просто стоять они могут целую вечность, словно не чувствуя течение времени, не шевелясь и ни на что не обращая внимание. Словно находиться рядом – это для них величайшее из мирских наслаждений.

У меня затекают мышцы, но я не осмеливаюсь менять позу, как будто от меня тоже в какой-то степени зависит эта хрупкая атмосфера... Я ведь до сих пор не могу поверить глазам своим.

Впервые я совершенно случайно наткнулась на них в глубине сада: разведя Алессандро руки и прижав их к прутьям беседки, Петр продолжительно с самозабвенным удовольствием целовал юношу в губы… Я никогда раньше не видела, чтобы Алессандро чувствовал себя настолько свободно, чтобы он настолько слепо кому-нибудь доверял. Это был второй раз в моей жизни, когда я по-настоящему поддалась удивлению.

Думаю, многих (но не меня – человека, хорошо знакомого с Орсини) до глубины души поразил бы еще и тот факт, что Петру, учитывая столь близкие отношения с Алессандро, удается успешно держать субординацию. Неподражаемый пиетет, с которым он неделю назад преклонял колено пред папским престолом, просто разил наповал. Лишь на мгновенье, прикладываясь к руке Алессандро, стянутой тонкой тканью белой перчатки, он допустил мысль о скрытой под ней нежной, гладкой коже…

Я знаю это, потому что видела выражение его глаз… Но это было лишь мгновенье, никем не замеченное, короткое мгновение слабости, в то время как на лице Алессандро можно было прочесть куда больше несдержанных чувств. И пытаясь с собой совладать, он только сильнее выставлял их напоказ.

Этот факт, конечно же, не скрылся от внимания двух кардиналов, наблюдавших эту немую сцену с показной невозмутимостью. Однако они ни за что не посмеют вмешаться в эти отношения. Особенно Франческо, уже на собственном горьком опыте убедившийся, сколь опрометчиво препятствовать Рыцарю Разрушения.

С приема в Главном Зале прошла всего неделя, однако мне кажется, что в Ватикане мы пробыли уже целую вечность. Одну невыносимую вечность.

О, мой маленький, персональный ад…

Почему я продолжаю стоять здесь, не отводя глаз? Почему я позволяю себе опускаться до подобной низости? Вероятно, это мой собственный самобытный способ справиться с чувствами к человеку, который ко мне ничего не испытывает, кроме разве что уважения. Человеку, которого я знаю уже безумно долго, но чьи действия, как оказалось, до сих пор не могу просчитать. Человеку, который с поражающей воображение фанатичностью влюблен в этого робкого мальчишку...

Раньше мне никогда не приходилось бороться с самой собой. Упрямо заставлять тело повиноваться чудовищно сложно… Однако я, наконец, отворачиваюсь и прижимаюсь спиной к стене. Кажется, что даже схватка с самим Диаволом не идет ни в какое сравнение с этим душераздирающим внутренним противостоянием. Ведь победив, я все равно проиграю…

Я разворачиваюсь и медленно направляюсь вдоль по коридору самой тихой из всех своих походок. Внутри живым клубком вздрагивает странное ни на что не похожее чувство, с которым я раньше не сталкивалась…

Я бы хотела больше никогда не заставать их вдвоем наедине. Я бы хотела больше никогда не возвращаться в Ватикан. Но мое желание в этой жизни, конечно же, не играет ни малейшей роли.

___________________________________________
*krio (от греч. κρύος ) — холод

@темы: фанфик

---

Trinity Blood. Цепная реакция

Посвящается Сестре Оле, которая своим светозарным ликом являет всепрощающий светоч кавая на нашей грешной Земле.
Название: Цепная реакция.
Автор: ~Jacto~Reiji~
Бета: Акация-чан. >: D
Фендом: Trinity Blood
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, ангст, романтика (как мне кажется)
Пейринг: Пётр Орсини / Алессандро, Франческо де Медичи / Алессандро, Катерина Сфорца
Дисклаймер: все принадлежит Святой Церкви и святым авторам, я просто бесчинствую.
Синопсис: Иногда, когда речь, конечно же, заходит о высших умах страны, властных над множеством жизней, счастье для отдельного человека можно ювелирно спланировать, не дожидаясь, пока снизойдет чудо с небес. А порой сие благо можно даже обратить в пользу целого государства.
Предупреждения: Не исключено, что призрак ООСа витает надо всеми персонажами. Кроме того, сразу хочу сказать, что те знаки препинания, с которыми вы не согласны, заведомо и автоматические считаются авторскими знаками.
Размещение: где угодно, с указанием автора и этой вот ссылочки www.diary.ru/~6666jacto9999/

1. Цепная реакция <----- вы здесь
2. Очищающее пламя
3. Крио

.

******
Франческо, не без видимых оснований полагая себя человеком более чем разумным, был решительно против всякого рода дипломатических и духовных рейдов по городам страны, особенно если к оным паломничествам приплетали его нерадивого брата. Долгосрочное расставание могло создать благодатную почву для возникновения у Алессандро опасных идей бунтарского, а то и революционного характера, которые импонируют Франческо, только если от него самого и исходят. Участие же в данном мероприятии его сестры, Катерины, подобную вероятность только повышало. Однако Франческо оказался не в силах окончить разгоревшийся спор в свою пользу и потому был вынужден привести дискуссию к более-менее выгодному консенсусу. Взамен на свое письменное согласие с поездкой он решил отправить вместе с делегацией своего самого лучшего и преданного бойца - Брата Пётра Орсини. Кардиналу было уже намного спокойнее и легче хотя бы от одной мысли, что из-за постороннего субъекта Катерина начнет нервничать и, вероятно, не решится в открытую предпринимать какие-либо несанкционированные действия. Кроме того, размышляя об особенностях брата, Франческо заключил, что Алессандро слишком уязвим и несамостоятелен, чтобы находиться под ослабленным контролем. Так что личный, вечно бдящий воин ему будет только во благо.

Катерина Сфорца не питала к своему сопроводителю ни теплоты ни доверия, но, будучи благородной леди в высоком статусе кардинала, она разумно избегала прямой оценки Рыцаря Разрушения, полагая свое мнение в данной ситуации излишним и даже опасным. В конце концов, спор по поводу поездки был выигран с наименьшими потерями, и присутствие верного цепного пса инквизиции нисколько не омрачало ситуацию. Да и, в конечном счете, Катерина не могла не признать, что за ее рассеянным братом необходим зоркий присмотр.

Что же до самого Петра Орсини, он не снизошел до проявления каких бы то ни было эмоций ни в отношении диспута, зародившегося между Франческо и Катериной, ни в отношении своей поездки. А саму мысль о том, чтобы критиковать вышестоящие канцелярии или, Боже упаси, Его Святейшество, он считал заведомо богохульной, поэтому не предполагал даже внутренне обсуждать личные качества вверенного ему Папы Римского. Рыцарь удивительным образом поддерживал в себе глубочайшее почтение к неловкому, невысокому юноше, который практически всегда хранил целомудренное молчание, а если и высказывался, то по делу и без излишней демагогии.

Алессандро же довольно-таки быстро стал, как бы выразился Франческо, «образцом позорного падения», ибо именно крамольные и совершенно неожиданные мысли вдруг начали посещать его светлую, невинную душу: Алессандро ощутил легчайшее дуновение свободы, а вместе с тем осознал все личные желания и влечения, тщательно в нем подавляемые кардиналами…

******

От затемненного окна, в полстены, протягиваются лучи зимнего, клонящегося за море солнца, которые вместо того, чтобы развеивать тьму комнаты, удивительно с ней контрастируют, зависая над кроватью четко очерченными пластинами света. Сюрреалистическую атмосферу подчеркивают стены, обитые дорогими, деревянными панелями темно-болотного оттенка, и тяжелые тюли из восточного бархата.

Алессандро лежит на широкой шелковой постели, чуть повернув голову влево, к белесому окну: за ним, на галерее, у массивных перил, каменным истуканом застыл Пётр, обращенный взглядом куда-то за горизонт, так, что можно видеть только его стянутую дорогой тканью спину.

Из-за недавнего покушения со стороны преверженцев радикальной политики Империи, Алессандро приходится проводить все время в этом мрачном доме и почти не покидать свои покои, а Рыцарю инквизиции не спускать с Папы Римского своего цепкого взора.

Однако несмотря на напряженную ситуацию, Алессандро волнует вовсе не дюжина враждебно настроенных вампиров, готовая на любые ухищрения ради его головы, и вспоминает он сейчас вовсе не их резкие, неуловимые для человеческого глаза движения и не хищно прищуренные глаза, карнавальными огнями алеющие из темноты. В памяти отпечаталась только черная тень, словно воплотившаяся из воздуха прямо между ним и нападавшими, только надрывный гул приведенного в боевую готовность скриммера, только длинные, светлые волосы, терзаемые ветром и взрывными волнами. Удивительно, как руки, привыкшие к тяжести оружия и с легкостью способные ломать чужие кости, так бережно и неощутимо держали Алессандро, пока их владелец выполнял сложные маневры…

Петр Орсини воистину безупречно владеет своим телом.

Перевернувшись на левый бок, Алессандро по-детски подкладывает сложенные ладони под голову и весь сжимается. Ему хочется, чтобы его наконец-таки заметили - не полученный им титул, а человека, под этим титулом скрытого. Хочется, чтобы его перестали использовать, чтобы в него поверили, чтобы его… любили. Чтобы… чтобы… чтобы… Перечень самых обычных человеческих чувств, с которыми Алессандро хотел бы познакомиться, так велик, что он даже не решается его мысленно озвучивать.

Юноше кажется, что пристальный, презрительно-высокомерный взгляд его брата, Франческо, проникает сквозь пространство и время, дотягиваясь даже до этой теплой, но темной комнаты, что он ревностно сопровождает их в течение всего пути. Кандалы контроля, как оказалось, нельзя рассечь расстоянием, каким бы большим оно не было.
Ничего не изменилось. Алессандро все еще чувствует себя маленьким и незначительным в колесе жизни, вот только еще острее, чем раньше, поскольку единственное, что освободилось от узурпации - это его мироощущение и эмоции.

В глазах стоят слезы, но сейчас они совершенно неуместны и потому тщательно сдерживаемы. Нет, откровенно рыдать Алессандро себе позволяет лишь в лабиринтах сада, где его, как правило, никто не ищет. Здесь и сейчас максимум, до чего можно опуститься – это тихие всхлипы…

Подобравшись к краю кровати, юноша садится и, обхватив руками голову, смотрит в пол, на красивый, узорчатый паркет из красного дерева.

Кажется, вся жизнь - маленькая, душная келья.

*****

На галерее холодно, но этот природный факт Рыцарь Разрушения оставляет безо всякого внимания. Небо над головой пронзительно синее и почти не отягощено облаками, но и это мало волнует Орсини. Его лицо, вгоняющее окружающих в благоговейный ужас куда вернее папской сутаны, мрачно спокойно. Стройный ход мыслей не находит никакого отражения вовне, хотя периодически, чуть щурясь, Петр косится через плечо на стеклянную дверь в покои своего подопечного…

Нельзя сказать, чтобы Орсини хорошо разбирался в человеческой психологии, но на лице Алессандро терзания и желания отражены всегда так явственно, что ошибиться в определении рода испытываемых им чувств столь же невозможно, сколь в выборе между скриммером и блендером. Конечно, как рьяный пособник инквизиции Пётр все еще удерживает себя от всякого рода суждений о поведении высшего начальства, однако как человек, коим он являлся вопреки расхожему мнению, Орсини не может оставаться до конца беспристрастным. В конечном счете, ему приходиться идти на компромисс с самим собой…

*****
Стеклянная дверь на галерею распахивается, выплескивая в комнату холодный воздух, сотканный из соленой влаги и шума волн. Привнесенный этим плавным движением живой импульс выгибает тяжелые тюли, ветром пробегает по легким тканям на кровати, по раскиданным на столе бумагам и сухим цветам в вазах. Этот импульс заставляет Алессандро вздрогнуть и нервно вскинуть взгляд на вошедшего: Орсини, со спокойствием, достойным каменного изваяния, стоит в дверном проеме, обрамленный мягким светом и незримыми потоками морского воздуха.

Юноша недоуменно хлопает глазами, выжидающе затаив дыхание и стараясь даже не шевелиться. Кажется, вечность тянутся мгновения звенящей, гнетущей тишины, которая, наконец, рассыпается от тяжелого голоса, без малейшего усилия заполняющего все пространство комнаты:

- Вас что-то беспокоит, Ваше Святейшество?

- А? Н-ну, я… - Алессандро привычно теряется под проницательным, внимательным взором человека, который пугающе сейчас напоминает ему Франческо. Неуверенность в том, стоит ли сказать правду или же разумнее будет все отрицать, схватывает горло железными скобами, не выпуская ни звука и безнадежно затягивая неловкое молчание.

По лицу Орсини тенью пробегает какое-то совершенно новое, неуловимое выражение, которое кого угодно могло бы заставить насторожиться. Затворив за собой дверь и тем самым оборвав опутавшие комнату леденящие ленты воздуха, он делает несколько неторопливых шагов вглубь комнаты и опускается на колени напротив юноши. Теперь их лица находятся почти на одном уровне – редкий случай, когда Алессандро может смотреть человеку глаза в глаза, а не ловить взгляды сверху вниз, которые всегда кажутся из-за этого снисходительными.

Поэтому сейчас он уже не способен оторваться от этих опаловых глаз, непроницаемых, как рыцарская кольчуга, скрывающих за холодным спокойствием много больше, чем могло бы показаться. В их глубине разлит мягкий мрак. В их глубине скользят неясные, демонические тени…

Не веря собственным догадкам, но уже смутно сознавая, что происходит, Алессандро безуспешно борется со всколыхнувшейся внутри паникой, во всех красках написанной на его лице.

Длинные пальцы аккуратно притягивают Алессандро за подбородок, и его мягкие, податливые губы на мгновенье соприкасаются с тонкими, еще холодными губами инквизитора. Но это еще даже не поцелуй, а скорее дразнящая прелюдия, которая доводит Алессандро до состояния абсолютного оцепенения.

Это все происходит не с ним: не на его запястьях смыкаются широкие, сильные руки инквизитора, не его ладоней и пальцев касаются эти словно выточенные из мрамора губы. Он лишь с трепетом наблюдает широко распахнутыми глазами, давясь собственным дыханием, вздрагивая от восхитительных ощущений, которые волной прокатываются сквозь все тело. Он все еще не представляет, как себя вести, когда Орсини, зарывшись рукой в его короткие, светлые волосы, настойчиво притягивает Алессандро уже для более продолжительного и решительного поцелуя, отбирающего остатки самообладания.

Позволяя на мгновенье передохнуть, инквизитор медленно проводит кончиком языка по нижней губе Алессандро, смешивая их теплое дыхание, и вновь плотно прижимается к его устам. Юноша отвечает неумело, уже не пытаясь унять дрожь во всем теле, и не подавляя тихие стоны. Его руки инстинктивно обхватывают инквизитора за шею, касаясь тяжелой россыпи волос. Все так же инстинктивно пальцы проскальзывают между длинными прядями, начинают перебирать мягкие, гладкие локоны, шелковыми водопадами ниспадающие по плечам.

В этом человеке все так правильно и безупречно, что в нем хочется полностью раствориться. Что обращать внимание на что-либо еще становиться просто физически неосуществимым.

Орсини постепенно оттесняет Алессандро все дальше на кровать, вынуждая лечь на спину. Пока руки неощутимо, методично расстегивают рубашку юноши, инквизитор проводит кончиком носа от виска к уху, касается губами мочки; медленно, покрывая кожу на шее мягкими поцелуями, спускается к ключице. Зажмуриваясь, Алессандро то и дело кусает собственные губы. Он почти задыхается, когда загрубевшие от тяжелой работы руки неожиданно нежно касаются его плеч, аккуратно скользят по груди и животу, пробуждая в тебе неистовый трепет, заставляя все мышцы напрягаться в сладкой истоме.

Словно боясь потерять зрительный контакт, Алессандро не решается закрыть глаза, когда Пётр снова напористо и продолжительно целует его в губы, срывая тихие вздохи и своими прикосновениями заставляя тело выгибаться и вздрагивать.

Его взгляд, способный плавить даже хромированную сталь, сейчас опьяняюще мягок. Этот взгляд обещает столько, что, не прекращая дрожать от возбуждения, Алессандро чуть прикрывает веки и впервые блаженно улыбается.


****

Резкий удар наотмашь, и Алессандро тяжело падает на расписную керамическую плитку. Его плечи дрожат от сдерживаемых рыданий, из разбитой губы по подбородку стекает тонкая струйка крови. На болезненно-бледной коже она выглядит исключительно прекрасно и напоминает небрежный штрих художника по девственно-чистому холсту.

Франческо щурится от нескрываемой ненависти и садистского удовольствия. Под его напряженным взглядом воздух в помещении закипает, и становится по-настоящему жарко. Кардинал давно исчерпал весь свой запас гневных сентенций в адрес брата и уже непосредственно перешел к применению физической силы, предполагая тем самым подчеркнуть категоричность всех своих заявлений.

Ах, неужели хоть кто-то наивно поверил в намерение Франческо послать лишь одного из своих сотрудников вместе с Катериной и Алессандро? Он никогда не допустил бы со своей стороны столь преступную лояльность: кроме Орсини вслед за делегацией отправился еще один специальный «наблюдатель», дословно передававший каждое незначительное событие…

И каково же было удивление Франческо, когда вместо планов о заговоре ему сообщили о порочной связи (причем неоднократной) между его лучшим рыцарем и его же братом! Каковы были его внутренние праведные терзания! Раздражение было столь высоко, что свою всепоглощающую ярость Франческо удалось сохранять на протяжении целых двух недель, пока Алессандро, наконец, не соизволил возвратиться в Ватикан...

Сейчас же кардинал свободно изливал весь свой накопленный гнев на существо, которое представлялось ему наиболее достойным побоев (ведь что-либо хоть отдаленно с этим схожее оказалось бы просто не применимо к Брату Пётру, хотя бы уже потому, что Франческо ценил его выше).

От избытка чувств кардинал вцепляется в светлые волосы своего брата и, игнорируя сопутствующие этому действу стоны боли, заставляет того встать на ноги.

- Как же ты мог, дитя порока, так запятнать свою честь?! – рычит начальник инквизиции в испуганное лицо Алессандро.

- Я-я… Я имею п-право распоряжаться своей жизнью, к-ка к захочу… - негромкий, дрожащий голос, в котором сквозят нотки незнакомой ранее решительности, на несколько секунд вводит кардинала в состояние полнейшей прострации. В прошлом Алессандро не мог связать даже двух слов в присутствии Франческо, и вдруг он вот так просто дерзит своему брату полноценными предложениями!

Орсини что заразил его мужеством?

Глаза Франческо округляются, и, зашипев подобно змее, он плотно хватает Алессандро за горло. Склоняется к нему ближе. Грубо, хищнически впивается в разбитые губы, не позволяя юноше шевельнуться, чувствуя характерный металлический привкус крови во рту и наслаждаясь всей отвратительной притягательностью этого момента. Целует собственнически, словно надеясь вытянуть из Алессандро все жизненные силы за одну эту бесконечную минуту. Целует, словно надеясь получить больше, чем тот может дать.

Спустя целую вечность, кардинал разжимает сведенные напряжением руки, и Алессандро, кашляя и прижимая к кровоточащим губам ладонь, оседает на холодный пол. В его глазах читается боль и какой-то неосознанный ужас.

Франческо по-звериному скалится. Развернувшись на каблуках, он скорыми шагами следует к двери, с душераздирающим равнодушием отмечая, как за спиной, согнувшись пополам, тихо всхлипывает брат. В его голове стучит единственная мысль – необходимо немедленно пресечь любое общение Алессандро с Петром.

В принципе, всегда можно отправить Орсини на такое задание, с которого он просто-напросто не вернется, однако идея потерять блистательного воина из-за глупости брата выглядит крайне непривлекательно. Гораздо проще и разумнее будет воздействовать на Алессандро, который, вернувшись под благодатное влияние обоих кардиналов, постепенно станет кротким и безобидным, как жертвенный ягненок.

****

Темнота, проросшая сквозь каждую пядь пространства, кажется такой густой, что Алессандро боится захлебнуться. Балкон его покоев выходит в сад, так что ни одна тусклая свеча не может потревожить покой Его Величества Мрака, а сам юноша просто не в силах заставить себя сдвинуться с места, чтобы зажечь свет. Он стоит, вцепившись в каменные перила и смотрит в никуда. Слуха то и дело касаются тихие шепоты, которые могут быть как шелестом убаюканных деревьев, так и ненавязчивыми голосами в голове.

Все тело, каждый нерв и каждый мускул, невыносимо ноет, ни на миг не давая забыть о недавней беседе с братом. Но эти смешные, физические терзания - мелочи в сравнении с тем, что творится внутри. Душу просто раздирает, в душе все переворачивается, когда Алессандро вспоминает, что в очередной раз поддался давлению брата, сказав Орсини, что не хочет более продолжать эту богомерзкую связь.

Франческо снова выиграл. Огонек решительности, вспыхнувший в Алессандро, оказался недостаточно окрепшим для борьбы с адским пламенем кардинала. Римский Папа совершенно не представляет, как управляться с той мощью, что сосредоточена в его руках. Он не способен в одиночку выкарабкаться из сетей контроля, коими его опутали брат и сестра.

А хуже всего то, что не ровен час, когда начальнику инквизиции вздумается заявиться к Алессандро в спальню из тех же темных побуждений, из которых несколько дней назад он решился на поцелуй. Теперь такой расклад тоже стал возможен, при этом любые сопротивления, в конечном счете, ни к чему не приведут…

Из глубины комнаты доносится почти неуловимый шорох, и юноша плотно стискивает пальцами балконные перила. Взгляд его широко распахнутых глаз потерянно мечется и тонет в чернильной мгле сада – он боится думать о чем бы то ни было, и потому отчаянно цепляется за ощущения: легкие дуновения ветра, приводящие в движения пряди волос; холодный, шершавый камень под леденеющими пальцами; движение за спиной; теплая ладонь, осторожно накрывшая его руку…

Алессандро вздрагивает и, развернувшись со всей возможной для него скоростью, прижимается спиной к перилам. Он по-прежнему почти ничего не видит, но ему хватает всего секунды, чтобы догадаться, кто держит его за запястья.

Кровь начинает стучать в ушах от бешеного сердечного ритма, когда к замерзшим рукам прижимается лицо инквизитора, когда их согревает его горячее дыхание, когда их касаются губы снова и снова…

- Н-но я же говорил, ч-что… - слова произносятся с нечеловеческим трудом. Юноша просто не может поверить в реальность происходящего.

- Не сложно догадаться, когда Вы говорите правду, а когда - ложь по принуждению, - Пётр проводит тыльной стороной ладони по щеке Алессандро, откидывает с его лица мягкие пряди волос, осторожно касается пальцами линии губ. Привычно притягивает за подбородок ближе для поцелуя, настолько невесомого и нежного, что юноша невольно подается вперед, не желая его прерывать.

Судя по всему, Орсини прекрасно известно обо всех побоях, потому что сегодня его прикосновения исключительно выверены и осторожны, словно Алессндро сделан из тончайшего хрусталя, и любым своим движением инквизитор боится нанести больший вред.

Алессандро рад, что их сейчас окутывает темнота, и Пётр не может видеть его лицо, покрытое синяками, его разбитые до крови губы. По правде говоря, он вообще сейчас не считает зрение необходимым. Ему достаточно того, что они здесь вдвоем и что до рассвета еще головокружительно много времени.

Алессандро чувствует, как руки Петра, проведя по спине, стискивают его крепче; чувствует, как к его лбу прижимаются губы инквизитора и как несколько длинных локонов, скользнув по плечу, щекочут его щеку; чувствует обжигающе горячее дыхание на своей коже… Он думает о том, что тактильные ощущения – величайшее из шести чувств, данных человеку Богом. Не зрение, как многие склонны полагать.

Алессандро чувствует, как этот человек, Пётр Орсини, молчаливый и совершенно непредсказуемый, меняет его существо, само его представление о жизни, переворачивает весь внутренний мир. И Алессандро улыбается, хотя по его щекам текут молчаливые слезы. Он улыбается самому сладостному моменту в своей жизни.

А инквизитор, планируя еще долго не выпускать юношу из своих объятий, одновременно делает мысленную зарубку, что ситуацию с Франческо, который отступил от священных принципов морали, подняв руку на Алессандро, нужно будет решить быстро и радикально.

*****

- Спасибо, сестра Кейт. Охране докладывать не стоит - пусть его появление останется строго конфиденциальным, - Проследив за тем, как голограмма расплывается в воздухе, не оставляя и следа, Катерина Сфорца переводит взгляд за окно, где вдалеке мерцают огни города. Ее губы трогает неуловимая тень улыбки, довольной и спокойной, словно произошло вполне ожидаемое, но, тем не менее, очень приятное событие.

Святые небеса, все настолько просто, что я даже не могу этому удивляться!
Цепная реакция - все идет строго по плану.
Ах…Прости, брат мой, но ты стал слишком серьезной угрозой для светлого будущего нашего мира.

запись создана: 03.01.2011 в 02:45

@музыка: Флер

@темы: фанфик, trinity blood

---

ПразДник!

На самом деле событие-то знаменательнейшее! Прямо двойной дебют: первый в жизни фанфик, первый в жизни слеш. Пью в одиночестве амаретто со льдом (злостно стянутый испод бдящего отцовского ока) и задушевно чекаюсь с отражением в зеркале. Нельзя же не отметить, в конце то концов!
Так что да простит меня Сунао Есида, чьи герои стали первой моей жертвой, и все последующие авторы, которым неповезет оказаться в поле моего зрения. Обещаю бережный и трепетный подход к характерам персонажей и соблюдейние авторских прав. *победоносно возношу бокал в воздух пью за сегодняшний день*

@настроение: боевое

@темы: поток сознания

---

Зло и Добро

Сегодня проходя мимо окна отметила, что в саду друг напротив друга сидят две кошки. Одна гладкая, белая как снег, вторая взерошенная, смолено черная. Сидели так наверное часа два, потому что я как не подойду - они там. С места не двинутся, как истуканы.
Они походили на добро и зло, слившиеся в немом противостоянии. Они не сводили глаз друг с друга, ожидая молейшего неловкого движения, малейшей перемены, они почти жили друг другом...
Ну и что вы думаете?
Потом зло отымело добро, широко зевнуло и отправилось в неизвестном направлении по своим гнусным делам.
Вот так по жизни всегда...
Одно радует - теперь добра станет больше....

@музыка: Оtto Dix - Сон разума

@темы: оно самое, из жизни

---

~Smoke

Это нормально?
Когда мужик лет сорока стреляет сигаретку у шкета лет двенадцати.
Нет, вы мне скажите, это нормально?

@темы: аббсурд

---

Экспромт

Школа. Перемена. Коридор. Бессмысленный, спокойный разговор:
- Вот раньше на подоконниках писали Tokio Hotel - Tokio Hotel.
*вздох и взгляд в окно*
А теперь пишут: аниме - это круто
Итачи. Наруто.
- Ну, ты прямо рифмоплет.
- И не такое скажешь, когда припрет.

@темы: из архивов бесполезного

---

Меня пугает это общество

Я скучала на останове в ожидании транспорта, оный, по-видимому, даже не думал появляться, наплевательски относясь ко всем моим чувствам. Взгляд невольно скользил по номерам автобусов, в робкой надежде на скорое чудо, и оно явилось, хоть совсем не в той форме, в которой я его ожидала:
Мимо останивки важно и чинно проехал белый автобус с табличкой "Товары Будущего", до отказа забитый самыми обыкновенными людьми. Людьми.
Я замороженно проводила его взглядом, стараясь не думать, имелась ли прямая свезь между пассажирами и загадочной надписью...

@музыка: Сплин - Прочь из моей головы

@настроение: озадаченное

@темы: иногда мне бывает страшно, остальное время я просто в ужасе

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Чебурашка)))

иногда родители меня просто убивают

Как известно бессменный талисман Олимпийских Игр в нашей великой стране Россее никто иной, как неизвестный науке зверь - Чебурашка. И для зимних игр в Ванкувере, руководствуясь пока не ясной мне логикой, дизайнеры (или кто-там занимается всей этой фигней) решили раскрасить игрушку в светлый голубой цвет. Ну да. Вроде как "зимний Чебурашка в иние" - все пучком. Нельзя сказать, чтобы у меня прямо сразу начали возникать нездоровые ассоциации, нет. Конечно же, нет. Все началось позже, после монолога моего отца.

Дело в том, что еще в прошлый раз мы имели удовольствие приобрести красный вариант Чебурашки, который потом долгое время был фаворитом моей младшей сестры Лизы. Так вот сегодня смотрим мы телевизор и в кадре появляется наш всероссийский талисманчик в своем обновленном прикиде, а папа выдает гениальную фразу:
- О, у Лизы ведь есть красный чебурашка. Нужно еще купить голубого. Будут они два друга. *ага, пап, яойный пейринг хоть куда=)*
*Даша давиться печеньками и судорожно пытается запить смех чаем*
Он испохабил мое наивное представление об этом кристально чистом мире. Он убил мои лучшие чувства! Как он вообще мог!!!)))


Чебурашка "МУЛЬТИ-ПУЛЬТИ" 18 см *я, блин, люблю эту страну*
)(Вопреки всем вашим домыслам - 18см это рост игрушки!!!)(

@темы: аббсурд

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Жизнь прекрасней, чем кажется.

Я живу в мире грез, где за кукурузным полем сверкает каскадом солнечных дней и непрожитых судеб Край Земли. Где мохнатая пчела, покинувшая цветочную гладь полей легко обгоняет самолеты, оставляющие на безупречно голубом небе белесые небрежные штрихи. И где ветер шепчет листве нерассказанные истории о ветхой, незыблемой, но давно позабытой всеми истине…

@музыка: дыхания

@настроение: невообразимая легкость